У любви есть один глагол — отдавать.
Пётр Мамонов

Мы с Вовкой из соседнего подъезда сидим в песочнице посреди двора и любуемся новым грузовиком.

Грузовик мне привёз папа. Вчера, из командировки. За что ему в очередной раз крепко влетело от мамы.

— Алексей, ну когда же ты поймёшь, что девочки играют в куклы. КУКЛЫ! — трагическим голосом восклицает мама. — Мало того что она во дворе голубей с мальчишками гоняет, не признаёт ни платьев, ни кос, так ты ещё и поощряешь её! — Мама сердито тычет пальцем в мою сторону. — Тебя уже пора не Алёнкой звать, а Алёшкой! Вот оно, твоё воспитание! — Мама снова гневно тычет пальцем, теперь уже в папину сторону.

Алёнка-Алёшка — это я.

Я действительно не люблю платьев. Ну ведь правда же, в брюках гораздо удобнее!

И с косами возиться, по-моему, ужасно. Их надо каждое утро заплетать, каждый вечер расплетать… Нет, короткая «мальчишечья» стрижка куда лучше.

Коллекция машинок у нас папой одна на двоих. Такое вот у нас сходство интересов, и папа из каждой командировки привозит что-нибудь новенькое. А куклы никогда меня не интересовали. С ними скучно.

И вообще, я большая и уже могу решать сама, что мне подходит, а что — нет. В конце концов, мне целых шесть лет. В следующем году в школу пойду.

Мы сидим с Вовкой и смотрим на грузовик. Уже почти совсем стемнело — пора собираться домой.

— Откуда он у тебя? — шёпотом спрашивает Вовка.

— Мне папа привёз! Из командировки, — с гордостью отвечаю я. — И ещё привезёт!

— Здорово… — мечтательно тянет Вовка. — Вот бы и мне такой!

Некоторое время мы молчим. Мне и без слов ясно, как это неприятно, когда очень хочется то, чего у тебя нет, а у кого-то — есть.

— А ты попроси своего папу, — озаряет меня вдруг. — Пусть он тебе такой же подарит. С двумя грузовиками знаешь, сколько всего можно придумать!

— Не-е-е, — мотает головой Вовка. — Мне такой грузовик не подарят…

— Почему? — недоумеваю я. — Твой папа что — жадный?

— Нет, — грустно говорит Вовка. — Просто нет у меня папы.
Это неожиданно как пощёчина.

Как это — нет?.. Я вот даже представить себе не могу, чтобы моего папы не было. Любимого, весёлого, доброго, самого лучшего папы на свете…Вовка сидит на краю песочницы, такой грустный-прегрустный, того и гляди заревёт.

А я смотрю на грузовик. Потом перевожу взгляд на притихшего Вовку.

Грузовик у меня один. Совсем новый. И я ещё не успела наиграться с ним.

Но друг у меня тоже всего один!

И я понимаю, что иначе поступить просто не могу…

— Знаешь что, Вовка! — говорю я. — Бери грузовик себе! Просто так, насовсем бери!

Вовка смотрит на меня, и глаза у него становятся круглыми от удивления — он не смеет поверить своему счастью.

— Бери, бери! — повторяю я быстро. Пожалуй, даже слишком быстро. Чтобы не успеть передумать.

Вовка продолжает молча таращиться на меня. Я вскакиваю, поднимаю грузовик и пихаю его в руки Вовке.

— Вот, возьми! Я тебе его дарю.

Вовка, наконец, осознаёт, что я говорю серьёзно. Медленно поднимается, осторожно берёт грузовик и прижимает к груди, словно бесценное сокровище.

— Спасибо! — сиплым голосом говорит он.

— Вова! — раздаётся на весь двор громкий голос тёти Даши — Вовкиной мамы.

От неожиданности мы оба вздрагиваем. Десятый час! Пора домой!

— Иду! — кричит в ответ Вовка. — Спасибо! — ещё раз говорит он мне и расплывается в улыбке до ушей. Затем поворачивается и быстрым шагом идёт к своему подъезду, бережно унося грузовик. А я смотрю ему вслед.

Классный, конечно, грузовик, но мне его совсем не жалко. Мне папа другой привезёт. Из командировки.

А у Вовки папы нет. Кто о нём позаботится, если не я?..

Увидев меня без грузовика, мама всплёскивает руками и тихо ахает:

— Поменялась? На что?

Папа тоже смотрит на меня осуждающе.

— Не поменялась, — говорю я тихо. — Подарила. У Вовки папы нет… Кто о нём, кроме меня, позаботится?

Мамино лицо меняется. Оно становится растерянным и каким-то… жалобным, что ли. Как будто бы мама вот-вот заплачет.

А папа смотрит на меня, и его губы расползаются в широкой улыбке — такой, что невозможно не улыбнуться в ответ.

Очень я её люблю, папину улыбку!

— Вот видишь, — тихо говорит папа, обращаясь к маме. — А ты — платья, косы… Всё это ерунда! Главное, что человек растёт хороший.

И мы садимся пить чай. Втроём. Я. Мама. И конечно же, папа.

Про грузовик больше никто не вспоминает.

Ирина Семенова
из книги «Бочонок Мёда для Сердца»