Когда Марите было тринадцать лет, среди молодёжи в моду вошли перекрашенные тенниски и поношенные джинсы. Несмотря на то что сама я росла в годы Великой депрессии и не имела денег на платья, я никогда не одевалась так убого. Однажды я увидела, как она стоит у дороги и трёт свои новые джинсы камнями и грязью. Я пришла в ужас от того, что она собирается испортить джинсы, за которые я только что выложила немалые деньги, и бросилась к ней, чтобы выговорить ей за это. Однако она продолжала усердно заниматься своим делом, пока я уже в который раз пересказывала ей душещипательную повесть о своём полном лишений детстве. Когда я закончила, так и не вызвав у дочери слез раскаяния, я спросила, зачем ей понадобилось губить новые джинсы, и она ответила, даже не подняв на меня глаз:

— Новые сейчас не носят.

— А почему?

— Просто не носят, и все тут. Поэтому я и хочу, чтобы они выглядели как старые.

Какая полная утрата логики! Неужели в угоду моде следует портить хорошую одежду?

Каждое утро, когда она собиралась в школу, я смотрела ей вслед и, вздыхая, думала про себя: «На кого похожа моя дочь!» Вот она стоит на автобусной остановке в старой тенниске своего отца, покрытой большими голубыми пятнами и разводами, как у какого-нибудь мусорщика. А эти джинсы, которые болтались так низко на бёдрах, что я опасалась: стоит ей глубоко вздохнуть — и они поползут вниз! Впрочем, куда им было ползти? Они были такими жёсткими и облегающими, что едва ли вообще могли упасть. Обтрёпанные края джинсов, доведённые до такого состояния благодаря камням, имели бахрому, волочившуюся за ней, когда она шла.

Однажды, уже после того как Марита отправилась в школу, мне показалось, будто сам Бог обратился ко мне и сказал: «Понимаешь ли ты, с какими словами провожаешь Мариту каждое утро? Когда она приезжает в школу и её подруги наперебой рассказывают о своих старомодных матерях, которые всё время жалуются на их неряшливость, она может добавить к этому только твои постоянные сетования. Ты когда-нибудь обращала внимание на то, как одеты её одноклассницы? Почему бы тебе не взглянуть на них хотя бы раз?»

В тот день я приехала, чтобы забрать Мариту из школы, и заметила, что многие её сверстницы выглядели ещё хуже. По пути домой я упомянула о том, что излишне погорячилась из-за порчи новых джинсов, и предложила своего рода компромисс:

— Отныне ты можешь носить всё, что угодно, когда находишься в школе или встречаешься с подругами, и я не стану придираться к тебе из-за этого.

— Рада это слышать.

— Но когда я буду брать тебя с собой в церковь, в магазин или к своим друзьям, я хочу, чтобы ты одевалась так, как нравится мне, без лишних напоминаний с моей стороны. — Она задумалась над моими словами, и тогда я добавила: — Это значит, что в девяноста пяти случаях из ста ты поступаешь по-своему, и на мою долю остаются лишь пять процентов. Как ты на это смотришь?

В глазах её вспыхнул огонёк, и она от души пожала мне руку:

— По-моему, это удачная сделка, мама!

С тех пор я всегда с хорошим настроением провожала её по утрам и больше не придиралась к ней по поводу одежды. Когда же я брала её с собой в гости, она одевалась вполне прилично, причём без всякого шума или жалоб. Мы с дочерью и впрямь заключили удачную сделку!

Флоренс Литтауэр