Признаюсь честно, со своими соседями по подъезду мы практически не общаемся. Наш дом, как и сотни других столичных многоэтажек, как-то не располагает к близкому знакомству. Так и живём: открыл чипом парадную дверь, молча кивнул попавшемуся навстречу знакомому лицу, да и нырнул в свою квартирку-ячейку.

В один из промозглых вечеров, возвращаясь домой, возле почтовых ящиков увидела мужчину, закутанного в тулуп армейского образца. Поначалу испугалась, а присмотревшись, узнала в нём соседа Семёна Викторовича, то ли с десятого, то ли с одиннадцатого этажа. Знала о нём только, что живёт он один, давно на пенсии. Привычно кивнув, мужчина подождал, пока я пройду, и молча притворил вторую дверь парадного, которую я по небрежности оставила открытой. — Холодно ведь, — улыбнувшись, ответил он на мой недоумённый взгляд.

У дверей квартиры меня встречает младший сын, торопливо натягивающий на себя куртку.

— Пойду деду Семёну помогу, он тепло у нас в подъезде караулит. Ведь входим все, а дверь за собой не закрываем. Вот дом и промерзает. Он сегодня с утра там сидит, — быстро объясняет он мне. Справившись с домашними делами, решила спуститься на первый этаж, посмотреть, как дела у караульщиков. Оказалось, их уже пятеро: вокруг Семёна Викторовича притулились подростки из нашего дома. Сидят, жуют батон хлеба, а тот им ещё и истории рассказывает. Одну подслушала:

«Однажды сёстры общины Матери Терезы подобрали на улице умирающего нищего. Истощённый от голода и болезней, утративший надежду, он стоял на краю пропасти, у черты, за которой больше нет солнца и свежего воздуха, только мрак и забвение. Добрые сердца миссионерок буквально вдохнули жизнь в бродягу, постепенно он поправился физически и душевно.

«Я хочу освободить предоставленное мне место в палате для других людей, — сказал он в одно утро, — может быть, кто-то сегодня нуждается в помощи, как несколько недель назад нуждался я».

Вскоре он устроился на работу, по-новому начал свою жизнь. Каждый раз, получая зарплату, он вспоминал о тех, кому крайне нужна поддержка, и отправлялся им помогать: делиться тем немногим, что имеет. Для каждого, кого он навещал в приюте общины, у него всегда было доброе слово и маленький подарок».

Слушали мальчишки, надо сказать, открыв рот. И исправно вскакивали, заботливо закрывая за приходящими с работы соседями распахнутые двери подъезда. А сосед продолжал:

«Мать Тереза верила, что даже самое маленькое дело, сделанное с любовью, освещает мир и дарит тепло. Тогда поднимется и расправит плечи грязный нищий, остановит руку убийца, вернётся из мира теней наркоман. Сегодня мы наш дом согрели. Ерунда вроде бы… Но теплее-то стало!»

Действительно, постояв пару минут, поняла, что, выходя из квартиры, напрасно набросила на плечи пальто. В нашем доме тепло. Его согрели представители двух поколений: мальчишки и дедушка Семён, увлёкший ребят рассказами о добрых делах.

Наталия Покровская